Достоевский и Дюма: родственные души

Когда я был школьником, среди моих любимых, многократно перечитываемых книг были «Преступление и наказание» и «Граф Монте-Кристо». Еще тогда, будучи подростком, я обратил внимание на сходство сюжетов этих двух, казалось бы, столь разных книг — и изумился тому, что никто из писавших о Достоевском и Дюма-отце солидных, многознающих взрослых дядь и теть, чьи публикации попадались мне на глаза, не обращал внимания на это сходство. Вот уже почти четверть века прошло с тех пор, как я сделал свое детское открытие, а изумление мое все растет: я так и не встретил — ни лично, ни в печати — никого, кто обратил бы внимание на то, что обе книги написаны об одной и той же моральной проблеме.

Любимый враг: Фридрих Ницше с точки зрения революционного большевизма

В 1928 году в Госиздате вышла книга М. Лейтейзена «Ницше и финансовый капитал» [1]. В ней доказывался тот же самый тезис, которого позднее придерживался целый ряд авторов в СССР – о том, что философия Ницше выражает классовые интересы монополистической буржуазии. Однако от всех позднейших эСэСэСэРовских философов, писавших о Ницше и ницшеанстве – как от согласных с основным тезисом книги Лейтейзена (пример — С. Одуев [2]), так и от полемизировавших с ним (например, Б. Бернадинер [3]) – Лейтейзен отличается своим личным эмоциональным отношением к философии Ницше.

С 30-х по 70-е гг. философы СССР высказали много умных, верных и хорошо доказанных соображений по поводу ницшеанства – но, читая их написанные в академической манере сочинения, ощущаешь холодное, отстраненное (и потому неизбежно наводящее, в большей или меньшей мере, скуку на читателя) отношение авторов к объекту своего исследования. Лейтейзен же написал не академический трактат, а философское эссе (впрочем, ничуть не менее логичное и доказательное, чем академические сочинения): он пишет о философии Ницше чуть ли не так же поэтично, как писал сам Ницше, он вживается в ницшеанство, он наслаждается, развертывая логику Ницше и те практические политические выводы, которые из нее следуют. Конечно, Лейтейзен враждебен Ницше и ницшеанцам; он борется с ними, разоблачает их – но делает это с творческим упоением, а не с холодной брезгливостью, как, скажем, Бернадинер или Одуев. Лейтейзен очевидно рад тому, что ему довелось бороться с таким великолепным противником, как Ницше, и гордится этим; для него Ницше – враг, но враг любимый.